1. Обвинительный приговор или иные решения суда первой инстанции подлежат отмене с передачей уголовного дела на новое судебное разбирательство, если в ходе рассмотрения дела в суде первой инстанции были допущены нарушения уголовно-процессуального и (или) уголовного законов, неустранимые в суде апелляционной инстанции.
1.1. Обвинительный приговор, постановленный на основании вердикта присяжных заседателей и противоречащий ему, при наличии оснований, предусмотренных частью первой настоящей статьи, подлежит отмене с передачей уголовного дела на новое рассмотрение в суд, постановивший приговор, но иным составом суда с момента, следующего за провозглашением вердикта присяжных заседателей.
2. В случаях, предусмотренных частью первой настоящей статьи, уголовное дело передается на новое судебное разбирательство в суд, постановивший приговор, но иным составом суда, при отмене приговора или иного итогового решения мирового судьи — мировому судье другого судебного участка.
3. Обвинительный приговор или иные решения суда первой инстанции подлежат отмене с возвращением уголовного дела прокурору, если при рассмотрении уголовного дела в апелляционном порядке будут выявлены обстоятельства, указанные в части первой и пункте 1 части первой.2 статьи 237 настоящего Кодекса.
Судебная практика и законодательство — УПК РФ. Статья 389.22. Отмена обвинительного приговора или иных решений суда первой инстанции с передачей уголовного дела на новое судебное разбирательство либо с возвращением уголовного дела прокурору
Статья 389.22 УПК Российской Федерации, являющаяся частью механизма пересмотра судебных решений в апелляционном порядке, закрепляет, что обвинительный приговор или иные решения суда первой инстанции подлежат отмене с возвращением уголовного дела прокурору, если при рассмотрении уголовного дела в апелляционном порядке будут выявлены обстоятельства, указанные в части первой и пункте 1 части первой.2 статьи 237 этого Кодекса (часть третья). Приведенное законоположение направлено на постановление законного и обоснованного приговора по уголовному делу и не предполагает своего произвольного применения.
Также судебная коллегия не может согласиться и с доводами представителя потерпевших У. о необходимости направления уголовного дела в порядке ч. 3 ст. 389.22 УПК РФ прокурору для предъявления Гербекову Н.К., Гергокову Р.Х. и Лайпанову К.Р. более тяжкого обвинения, в частности, для вменения им преступления, предусмотренного п. п. «и», «ж» ч. 2 ст. 105 УК РФ.
Убедительных данных для принятия такого решения заявителем в апелляционной жалобе не представлено, и таких оснований судебная коллегия не усматривает и по результатам рассмотрения дела в суде апелляционной инстанции.
18. Судам надлежит реагировать на каждое выявленное нарушение или ограничение права обвиняемого на защиту. При наличии к тому оснований суд, в частности, вправе признать полученные доказательства недопустимыми (статья 75 УПК РФ), возвратить уголовное дело прокурору в порядке, установленном статьей 237 УПК РФ (часть 3 статьи 389.22, часть 3 статьи 401.15 УПК РФ), изменить или отменить судебное решение (статья 389.17, часть 1 статьи 401.15 УПК РФ) и (или) вынести частное определение (постановление), в котором обратить внимание органов дознания, предварительного следствия, соответствующей адвокатской палаты или нижестоящего суда на факты нарушений закона, требующие принятия необходимых мер (часть 4 статьи 29 УПК РФ).
Президиум ВС отменил обвинительный приговор и освободил осужденного за сбыт наркотиков
Ранее ЕСПЧ признал, что осужденные по делу граждане подверглись произволу со стороны правоохранителей, а российские суды фактически воздержались от проверки доводов о провокации, не исследовав ряд важнейших обстоятельств
29 декабря 2021
Фото: «Адвокатская газета»
Одна из экспертов отметила, что задача у суда первой инстанции при новом рассмотрении дела сложная, поскольку, как указал ЕСПЧ, суть проблемы провокации заключается в отсутствии четко регламентированной процедуры дачи разрешения на проведение негласных оперативно-разыскных мероприятий. Другой считает, что смягчение наказания одному из осужденных в данном случае является не прямым, а косвенным следствием имплементации акта ЕСПЧ: из общего объема его наказания ВС РФ справедливо исключил ту часть, которая была связана с обвинением в совершении действий, признанных «полицейской провокацией».
Президиум Верховного Суда РФ опубликовал Постановление № 169-П21, которым отменил приговор в отношении осужденных за сбыт наркотиков. Основанием послужило решение Европейского Суда по правам человека, установившее провокацию полиции в их деле.
Решение ЕСПЧ
Приговором Выселковского районного суда Краснодарского края от 5 декабря 2014 г. Игорь Войчалис и Юрий Щуров были осуждены за покушение на незаконный сбыт наркотиков, совершенное группой лиц по предварительному сговору, в значительном размере. Игорь Войчалис был приговорен по ч. 3 ст. 30, п. «а», «б» ч. 3 ст.
228.1 УК РФ к восьми с половиной годам лишения свободы в исправительной колонии строгого режима. Юрий Щуров по тем же нормам и также по ч. 2 ст. 228 УК РФ по совокупности преступлений приговорен к девяти годам трем месяцам лишения свободы.
Апелляционным определением судебной коллегии по уголовным делам Краснодарского краевого суда от 18 февраля 2015 г. данный приговор оставлен без изменения.
Читайте также
ЕСПЧ указал на несовершенство российского Закона об ОРД
Поводом послужили обращения девяти россиян, осужденных за сбыт наркотиков, которые пожаловались на провокации правоохранителей при проведении проверочных закупок
23 апреля 2021 Новости
20 апреля 2021 г. Европейский Суд вынес Постановление по делу «Кузьмина и другие против России» по жалобам девяти россиян, которые подверглись уголовному преследованию в связи с незаконным оборотом наркотиков после проведения правоохранителями ОРМ «Проверочная закупка» и получили реальные сроки лишения свободы. В числе заявителей, как ранее сообщала «АГ», был и Игорь Войчалис.
В своих жалобах в Европейский Суд все осужденные сообщили, что в их отношении имелась провокация со стороны сотрудников ФСКН России или полицейских, результаты которой впоследствии легли в основу обвинения и повлекли вынесение обвинительного приговора. Тем самым, указали они, была нарушена ст. 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод «Право на справедливое судебное разбирательство».
По словам заявителей, они не совершили бы преступления, за которые были осуждены, если бы не было подстрекательств со стороны правоохранителей, поскольку до этого никогда не сбывали наркотики. Кроме того, во всех случаях покупатели запрещенных веществ находились в полной зависимости от сотрудников правоохранительных органов или же были таковыми. Осужденные также отмечали, что продавали наркотики из-за настойчивых просьб, обмана, давления или угроз со стороны подставных покупателей.
В жалобах в ЕСПЧ также перечислялись недостатки отечественного уголовного судопроизводства, поскольку во время судебного разбирательства не была раскрыта важная информация: личность покупателей или источник информации, на основании которого была проведена проверочная закупка. В ходе перекрестного допроса покупатели наркотиков и сотрудники правоохранительных органов воздерживались от ответа на ряд вопросов – в частности, касательно причин участия в проведенном ОРМ и характера взаимоотношений с обвиняемым и правоохранителями.
В возражениях Правительство РФ утверждало, что во всех случаях у сотрудников ФСКН России или полицейских имелись веские основания подозревать причастность заявителей к незаконному обороту наркотиков. Соответственно, пояснило государство-ответчик, органы предварительного следствия действовали в рамках своих полномочий, а проведенные ОРМ соответствовали требованиям закона. Российская сторона добавила, что у всех обвиняемых по уголовным делам имелся умысел на сбыт наркотиков, поэтому провокация со стороны правоохранителей отсутствовала.
Российские власти также отрицали наличие системной проблемы в отечественном законодательстве со ссылкой на то, что последнее защищает от произвола и провокаций при проведении различных ОРМ, включая проверочные закупки и оперативные эксперименты.
В своем решении Европейский Суд напомнил ряд важных принципов, которым должны следовать власти в борьбе с незаконным оборотом наркотиков. В частности, правоохранители должны доказать наличие веских оснований для проведения ОРМ, а отечественное регулирование должно четко регламентировать процедуру их проведения, обеспечивая эффективный контроль со стороны судов, отвечающих за справедливое судебное разбирательство.
При этом ЕСПЧ, сославшись на правовые позиции относительно вышеуказанного нарушения Конвенции, которые были изложены, в частности, в постановлениях по делам «Веселов и другие против России» и «Лагутин и другие против России», указал, что недостатки в российской правовой системе, связанные с процедурой санкционирования и проведения проверочных закупок наркотических средств, не позволяют национальным судам произвести эффективное исследование доводов о провокации со стороны сотрудников полиции. Таким образом, Суд не исключил наличие провокации со стороны правоохранителей в отношении заявителей в силу несовершенства российского законодательства. Тем самым, заключил ЕСПЧ, заявители подверглись произволу со стороны сотрудников ФСКН или полиции, что могло подорвать справедливость уголовного судопроизводства.
Как пояснил Страсбургский суд, российские суды фактически воздержались от проверки доводов подсудимых о провокации, не исследовав ряд важнейших обстоятельств. Таким образом, ЕСПЧ выявил нарушение ст. 6 Конвенции и отметил, что сам факт выявления такого нарушения служит справедливой компенсацией морального вреда.
При этом Суд распорядился компенсировать запрошенные рядом заявителей судебные расходы на сумму от 1,4 до 3,5 тыс. евро.
Верховный Суд отменил обвинительный приговор
После вынесения решения ЕСПЧ защита Игоря Войчалиса обратилась к председателю Верховного Суда, который затем внес в Президиум ВС представление о возобновлении производства по уголовному делу в отношении Игоря Войчалиса ввиду новых обстоятельств в связи с тем, что Европейским Судом установлено нарушение Конвенции о защите прав человека и основных свобод в его деле.
Возобновив производство по делу, Президиум ВС отметил, что Европейским Судом установлено нарушение Конвенции в связи с тем, что судами не проверены надлежащим образом доводы о провокации при проведении оперативно-разыскного мероприятия. В связи с этим он постановил приговор суда первой инстанции и апелляционное определение в отношении Игоря Войчалиса и эти же судебные решения в отношении Юрия Щурова в части осуждения его за покушение на незаконный сбыт наркотического средства отменить, передать уголовное дело на новое судебное разбирательство в тот же суд иным составом.
Верховный Суд посчитал, что в связи с отменой в указанной части судебных решений в отношении Юрия Щурова приговор и апелляционное определение в части назначения ему наказания по ч. 3 ст. 30, п. «а», «б» ч. 3 ст. 228.1 УК РФ и по совокупности преступлений подлежат изменению, ему было смягчено наказание до девяти лет лишения свободы.
В то же время Президиум ВС освободил Игоря Войчалиса из-под стражи, но, принимая во внимание, что он обвиняется в совершении особо тяжкого преступления, может скрыться от суда и таким образом воспрепятствовать производству по уголовному делу в разумные сроки, ему была избрана мера пресечения в виде подписки о невыезде и надлежащем поведении.
Эксперты «АГ» прокомментировали выводы Верховного Суда
Адвокат АП г. Санкт-Петербурга Людмила Сосновец отметила, что Президиум ВС принял решение об отмене вступивших в законную силу приговора и последующих судебных постановлений, поскольку, благодаря ЕСПЧ, он сделал вывод о незаконности состоявшихся судебных решений. «Представляется, что при новом рассмотрении уголовного дела иной состав суда должен будет тщательно проверить доводы Войчалиса об имевшей место провокации», – полагает эксперт.
Она пояснила, что задача у суда первой инстанции сложная, поскольку, как указал Европейский Суд, суть проблемы провокации заключается в отсутствии четко регламентированной процедуры дачи разрешения на проведение негласных оперативно-разыскных мероприятий, в частности таких, как проверочная закупка и оперативный эксперимент.
Людмила Сосновец напомнила, что ЕСПЧ указал, что отсутствие такой процедуры в конечном итоге препятствует эффективному рассмотрению судами первой инстанции заявлений о провокации. Также она обратила внимание, что ЕСПЧ в своем постановлении в соответствии со ст. 46 Конвенции счел целесообразным указать, что для достижения конечной цели справедливости судебного разбирательства требуется дальнейшая реформа существующей в РФ нормативно-правовой базы, регламентирующей порядок проведения негласных оперативно-разыскных мероприятий.
Доцент кафедры уголовно-процессуального права Университета им. О.Е. Кутафина, к.ю.н. Артем Осипов заметил, что за последние пятнадцать лет Верховный Суд РФ наработал определенный алгоритм пересмотра обвинительных приговоров по новым обстоятельствам после вынесения ЕСПЧ постановлений, констатирующих нарушения прав осужденных.
Это касается и дел о так называемой полицейской провокации, когда сотрудники правоохранительных органов незаконно склонили обвиняемого к совершению преступления, которое впоследствии было ими «раскрыто» и задокументировано, пояснил эксперт.
Артем Осипов обратил внимание, что, как правило, Верховный Суд отменяет такие приговоры и направляет дела на новое рассмотрение в суд первой инстанции. Как подчеркнул эксперт, дальнейшая траектория движения и итоги рассмотрения таких дел могут быть довольно разнообразны: от вынесения нового обвинительного приговора (сопровождающегося более или менее грубым игнорированием выводов ЕСПЧ), до вынесения оправдательного приговора в полном соответствии с выводами ЕСПЧ о фундаментальности и неустранимости допущенных по делу нарушений. «В промежутках между этими полюсами располагаются более компромиссные варианты решения проблемы: возвращение дела прокурору (с туманными перспективами), а также прекращение дела в связи с отказом государственного обвинителя от обвинения (так было в деле Сергея Лебедева из Постановления ЕСПЧ “Сергей Лебедев и другие против России”)», – поделился Артем Осипов.
По мнению эксперта, такое разнообразие подходов к пересмотру судебных решений данной группы можно отчасти объяснить различными причинами выводов ЕСПЧ о наличии «полицейской провокации»: наличие ее очевидных признаков (субстантивное нарушение) или некачественный подход российских судов к проверке доводов подсудимых о признаках такой провокации (процессуальное нарушение). Специфика этой ситуации может обусловить различные последствия процедуры пересмотра незаконного приговора после его отмены Верховным Судом РФ, разъяснил Артем Осипов.
«Смягчение наказания одному из осужденных в данном случае является не прямым, а косвенным следствием имплементации акта ЕСПЧ: из общего объема его наказания Верховный Суд РФ справедливо исключил ту часть наказания, которая была связана с обвинением в совершении действий, признанных ЕСПЧ “полицейской провокацией”», – заключил эксперт.
Интересы Игоря Войчалиса представляла партнер АБ «Ахметгалиев, Хрунова и партнеры» Ирина Хрунова, однако «АГ» не удалось получить ее комментарий.
Мособлсуд отменил обвинительный приговор по делу о приготовлении к убийству из-за нарушений УПК
В комментарии «АГ» один из защитников по делу отметил, что важным является указание апелляционного суда на недопустимость игнорирования факта добровольного отказа от совершения преступления, который исключает уголовную ответственность. Другой считает, что среди выводов суда особого внимания заслуживает указание на то, что в случае обвинения подсудимого в совершении неоконченного преступления председательствующий должен в понятной формулировке поставить перед присяжными заседателями вопросы.
Как стало известно «АГ», Московский областной суд, выявив существенные нарушения УПК РФ, отменил обвинительный приговор, поставленный на основе вердикта коллегии присяжных, и передал на новое рассмотрение уголовное дело о приготовлении к убийству группой лиц по предварительному сговору и хранении огнестрельного оружия.
Обвинительный приговор
23 ноября 2022 г. один из судов Московской области на основании вердикта коллегии присяжных заседателей признал Д., Ш., Ж. и Н. виновными в организации и руководстве приготовлением к убийству К., а также в незаконной передаче, хранении, перевозке и ношении огнестрельного оружия. По версии следствия, при неустановленных обстоятельствах они вступили в сговор, приискали оружие и наняли исполнителя преступления, которое не было доведено до конца. Каждому из четырех осужденных было назначено по восемь лет лишения свободы, двоим – с отбыванием наказания в ИК общего режима, остальным – в ИК строгого режима.
Вместе с тем в ходе рассмотрения дела все подсудимые настаивали на своей невиновности, в частности указывая на то, что они добровольно отказались от совершения преступления.
Защитники подсудимых – адвокаты АП г. Москвы Андрей Орлов, Роман Школьный, Дарья Крупчинова и адвокат АП Московской области Александр Куприян – направили апелляционные жалобы на приговор, указывая, что он незаконен и вынесен с существенными нарушениями уголовно-процессуального закона.
Доводы апелляционных жалоб
В частности, защитник Д. Александр Куприян указывал, что ходатайство защиты о возвращении уголовного дела прокурору было рассмотрено формально, без проверки его доводов. Кроме того, по мнению адвоката, были неправильно определены территориальная подследственность уголовного дела, а затем его подсудность.
Также в его апелляционной жалобе подчеркивалось, что при формировании коллегии присяжных заседателей были допущены нарушения, а именно сторонам был предоставлен список кандидатов в присяжные заседатели, где кандидаты были указаны в алфавитном порядке. В дальнейшем список был исправлен, внесены изменения в последовательности кандидатов уже в случайном порядке. Вместе с тем факт произведенных технических изменений со списком кандидатов в присяжные является нарушением, необходимо было осуществить повторный вызов присяжных для формирования нового списка.
Александр Куприян пояснил, что список кандидатов в присяжные не соответствует п. 12 Постановления Пленума ВС РФ от 22 ноября 2005 г. № 23 (ред. от 28 июня 2022 г.), в нем не были указаны сведения об образовании и социальном статусе кандидатов.
Читайте также
ВС внес коррективы в постановления по уголовным делам
Поправки коснулись разъяснений о применении ст.
125 УПК, положений о присяжных и реабилитации
28 июня 2022 Новости
Кроме того, адвокат указывал на то, что защита была существенным образом ограничена в праве на предоставление доказательств. В частности, суд необоснованно отказал защите в постановке частного вопроса перед присяжными заседателями о наличии фактического обстоятельства, исключающего уголовную ответственность Д. Помимо этого, указывал Александр Куприян, судья проигнорировала добровольный отказ подсудимых от совершения инкриминируемых им деяний, что подтверждается показаниями свидетеля и подсудимых Д. и Ш. Защитник также обратил внимание на то, что в приговоре упоминается лицо, в действиях которого формально имеются признаки преступления, инкриминируемого подсудимым, и которое не было привлечено к ответственности.
В апелляционной жалобе в защиту Ш. адвокат Андрей Орлов отмечал, что при составлении предварительного списка присяжных заседателей были нарушены ч. 1, 4, 5 ст. 326, ч. 4 ст. 327 УПК РФ, а потому подсудимые не могли в полной мере реализовать свои процессуальные права.
Он также заметил, что в нарушение ч. 2 ст. 338 УПК РФ суд незаконно отказал в постановке вопроса о наличии по уголовному делу фактического обстоятельства, исключающего ответственность.
Защитник подчеркивал, что Ш.и Д. говорили свидетелю У. о том, чтобы потерпевшему К. не причинялся вред, и факт этого разговора нашел свое подтверждение в ходе оглашения показаний К. в присутствии присяжных заседателей. Андрей Орлов обращал внимание на то, что, отказав в постановке перед присяжными заседателями вопроса о добровольном отказе от преступления, председательствующий существенно нарушил право обвиняемых на защиту, что повлияло на вердикт присяжных. Адвокат выразил несогласие с выводом суда об отсутствии добровольного отказа Д. и Ш. от совершения преступления.
Также он указал, что при обращении с напутственным словом к присяжным заседателям председательствующая судья своими разъяснениями могла внушить присяжным обстоятельства, которые могли иметь место, но не исследовались в судебном заседании.
Роман Школьный в апелляционной жалобе в защиту Ж. указывал, что в присутствии коллегии присяжных потерпевший К. сообщал сведения о совершении Ж. и Н. преступления из корыстных побуждений, однако, согласно предъявленному обвинению, инкриминируемые деяния совершены подсудимыми из личной неприязни. Защитник считает, что подобное незаконное воздействие на коллегию присяжных вызвало предубеждение с их стороны, при этом мера процессуального воздействия в виде удаления потерпевшего из зала судебного заседания была реализована только в конце разбирательства.
Адвокат также пояснил, что суд незаконно отказал присяжным в исследовании доказательств. При этом он заметил, что суд должен был разъяснить им право вновь заявить просьбу о повторном исследовании доказательств на соответствующей стадии процесса с возможностью возобновления судебного следствия, но вместо этого указал на то, что они имеют право заявлять вопросы. Кроме того, как подчеркнул Роман Школьный, в прениях гособвинителем было искажено содержание разговора Ж. и У., а в напутственном слове судьей приведена информация не относящаяся к рассматриваемому делу, чем было вызвано предубеждение у присяжных о виновности подсудимых.
Защитник Н., адвокат Дарья Крупчинова, в своей жалобе отмечала, что при проведении судебного следствия были нарушены положения ст. 252, 335 УПК РФ, в связи с чем у присяжных заседателей сформировалось преждевременное убеждение в виновности подсудимых. Также она обращала внимание на то, что формирование коллегии присяжных было проведено с нарушением ст.
326, 327, 328 УПК – отбор происходил у стола председательствующего, чем было нарушено право подсудимых.
Адвокат отмечала также, что при исследовании письменных доказательств председательствующая судья заявила присяжным, что у них не должно быть сомнений в них. По ее мнению, суд ускорил судебное разбирательство и создал условия для формального принятия решения присяжными.
Апелляция усмотрела существенные нарушения УПК
Проверив материалы дела, Московский областной суд напомнил о недопустимости нарушения принципа формирования коллегии присяжных заседателей, однако он пришел к выводу, что допущенные первой инстанцией нарушения были устранены до формирования коллегии присяжных.
Апелляция указала, что вопросы, подлежащие разрешению присяжными, формулируются судьей с учетом результатов судебного следствия и прений сторон. В ходе судебного разбирательства присяжные заседатели разрешают только те вопросы, которые предусмотрены п. 1, 2 и 4 ч. 1 ст. 299 УПК и сформулированы в вопросном листе.
Однако судом первой инстанции при постановке вопросов присяжным не были учтены положения ч. 1 ст. 252 и ч. 3 ст. 339 УПК РФ.
Областной суд напомнил, что с учетом положений ч. 1 ст. 339 УПК по каждому деянию, в совершении которого обвиняется подсудимый, ставятся три основных вопроса: доказано ли, что деяние имело место; доказано ли, что это деяние совершил подсудимый; виновен ли подсудимый в совершении этого деяния. Законодателем предусмотрена возможность постановки одного основного вопроса, который является соединением всех трех указанных вопросов. Ссылаясь на п. 30 Постановления Пленума ВС РФ № 23, апелляционный суд подчеркнул, что в случае обвинения подсудимого в совершении неоконченного преступления председательствующий должен в понятной формулировке поставить перед присяжными заседателями вопросы, в том числе о доказанности причин, в силу которых деяние не было доведено до конца.
При этом данный вопрос должен содержать описание фактической причины, лишившей подсудимого возможности осуществить свои намерения.
В нарушение ч. 1 ст. 252 УПК РФ, согласно которой судебное разбирательство проводится только в отношении обвиняемого и лишь по предъявленному ему обвинению, в вопросном листе были поставлены вопросы в отношении другого лица (свидетеля У.), уголовное дело в отношении которого не рассматривалось, заметила апелляция. Суд также отметил, что вопросы о покушении на убийство К. и о причинах, по которым действия подсудимых не были доведены до конца, судом перед присяжными заседателями не ставились. «Между тем позиция стороны защиты сформулирована таким образом, что имелся добровольный отказ со стороны Д. и Ш., что исключает их уголовную ответственность по ч. 3 ст.
33 ч.1 ст. 30 п. «ж, з» ч. 2 ст. 105 УК РФ», – указано в апелляционном определении.
Обращено внимание, что правильная постановка вопроса о причине, по которой не было доведено до конца преступление осужденным, исключает необходимость постановки вопроса со стороны защиты о добровольном отказе.
Кроме того, апелляционный суд счел, что приговор противоречит вердикту присяжных заседателей в части описания деяния, предусмотренного ч. 2 ст. 222 УК, так как в нем не указано, какие конкретно действия были совершены каждым из осужденных. Вместе с тем данные обстоятельства имеют существенное значение как для юридической оценки действий каждого из них, так и для определения меры уголовного наказания.
Апелляция пояснила, что на вопрос, доказано ли, что Д., Ж., Ш. и Н. совместно при неустановленных обстоятельствах приобрели оружие, носили при себе, хранили в неустановленном месте, осуществили перевозку и передачу У., присяжные ответили положительно. Вместе с тем это противоречит ответу на другой вопрос, в котором присяжные заседатели указали, что доказанным является то, что именно Ж. привез и передал У. пистолет, тогда как сведений о том, что делали иные обвиняемые, – нет.
Судебная коллегия отметила, что при описании деяния, предусмотренного ч. 2 ст. 222 УК, суд в приговоре указал, что Д., Ж., Ш., Н. при не установленных следствием обстоятельствах приобрели пригодный для стрельбы пистолет, носили при себе, хранили, осуществили его перевозку в салоне автомобиля и передачу У., но не указано, что данные действия они совершили группой лиц по предварительному сговору. При этом в приговоре пояснено, что действия подсудимых следует квалифицировать по ч. 2 ст. 222 УК РФ как незаконные передачу, хранение, перевозку, ношение огнестрельного оружия, совершенные группой лиц по предварительному сговору.
Между тем перед присяжными заседателями вопрос о том, что между осужденными имелся предварительный сговор на это, не ставился.
Таким образом, Московский областной суд пришел к выводу, что первой инстанцией были допущены существенные нарушения уголовно-процессуального закона, а потому отменил обвинительный приговор, передав уголовное дело на новое судебное разбирательство в тот же суд, в ином составе со стадии подготовительных действий к судебному заседанию. Апелляционный суд подчеркнул, что при новом рассмотрении дела суду необходимо принять меры к недопущению нарушений требований УПК РФ, регламентирующих производство с участием присяжных заседателей, обеспечить необходимые условия для исполнения сторонами их процессуальных обязанностей и осуществления предоставленных им законом прав.
Комментарий защиты
В комментарии «АГ» Андрей Орлов заметил, что сама по себе отмена обвинительного приговора, постановленного на основании вердикта присяжных заседателей, – это очень хороший результат. Тем не менее, по его мнению, суды вышестоящих инстанций в таком случае, как правило, предпочитают оставлять без внимания наиболее существенные нарушения уголовно-процессуального закона, на которые указывает сторона защиты.
«Это не может не огорчать, поскольку мы лишены возможности сформировать столь нужную судебную практику, которая могла бы свести к минимуму вероятность повторения аналогичных нарушений в будущем. Очень хочется верить, что в данном апелляционном определении суд намекнул коллегам из нижестоящего суда на недопустимость игнорирования факта добровольного отказа, который исключает уголовную ответственность подсудимых, а также на необходимость постановки соответствующего вопроса перед присяжными заседателями в вопросном листе», – прокомментировал Андрей Орлов.
По мнению Романа Школьного, среди выводов апелляционного суда особого внимания заслуживает указание на то, что в случае обвинения подсудимого в совершении неоконченного преступления председательствующий должен в понятной формулировке поставить перед присяжными заседателями вопросы, в том числе о доказанности причин, в силу которых деяние не было доведено до конца. При этом данный вопрос должен содержать описание фактической причины, лишившей подсудимых возможности осуществить свои намерения. Данные требования суд первой инстанции в нарушение положений п. 30 Постановления Пленума ВС РФ № 23 не выполнил, не поставил перед присяжными заседателями вопросы о доказанности причин, в силу которых деяние не было доведено до конца.
Как отметил Роман Школьный, поскольку в уголовном деле имелись доказательства добровольного отказа от совершения преступления, в суде первой инстанции защита ходатайствовала о постановке перед присяжными заседателями вопросов о доказанности причин, в силу которых деяние не было доведено до конца, однако судьей этот вопрос был отклонен. При новом рассмотрении дела допущенные нарушения должны быть устранены.
Адвокаты Александр Куприян и Дарья Крупчинова не смогли оперативно предоставить комментарии.
ВС отменил обвинительный приговор на основе вердикта присяжных из-за противоречий в вопросном листе
Суд напомнил, что вопросы в вопросном листе ставятся по деяниям, а не по составам преступления, а присяжные устанавливают только фактическую сторону произошедшего события и не дают ему собственно юридическую оценку
29 сентября 2022
Фото Пресс-служба ВС РФ
Защита осужденных положительно оценила выводы Верховного Суда. По мнению одного эксперта «АГ», требование ясности и непротиворечивости вердикта присяжных заседателей достигается только тогда, когда в поставленных перед ними вопросах употребляются термины, имеющие тождественное содержание в каждом из них, чего в этом деле не наблюдалось. Другой отметил, что выводы ВС в очередной раз обнажили проблему квалификации судей по организации и ведению судебного разбирательства с участием коллегии присяжных заседателей.
29 сентября Верховный Суд вынес Кассационное определение по делу № 41-УД22-31сп-АЗ, которым отменил обвинительный приговор, вынесенный на основе вердикта присяжных двоим гражданам, осужденным за кражу и убийство, совершенные группой по предварительному сговору.
Обвинительный приговор
Ранее судимые Виталий Еременко и Сергей Бандурин обвинялись в разбойном нападении на гражданина Д. по предварительному сговору группой лиц, с применением насилия, опасного для жизни и здоровья, с применением предметов, используемых в качестве оружия, в крупном размере, с причинением тяжкого вреда здоровью потерпевшего, а также в убийстве последнего группой лиц по предварительному сговору, сопряженном с разбоем.
Уголовное дело рассматривалось в Ростовском областном суде с участием присяжных заседателей. В ходе судебного разбирательства оба подсудимых не признали вину.
По итогам судебного разбирательства председательствующий судья вынес на разрешение присяжных заседателей ряд вопросов для определения вины подсудимых. Первый касался вопроса доказанности того, что оба обвиняемых достигли договоренности напасть на Д. вечером 29 ноября 2016 г., чтобы лишить его жизни и завладеть его имуществом, и в ходе нападения нанесли ему множественные удары кирпичом и фрагментом бетонной конструкции. Второй и пятый вопросы, если на первый вопрос был дан утвердительный ответ, касались доказанности участия каждого из подсудимых в нападении на потерпевшего.
На первый вопрос присяжные ответили: «Да, доказано, за исключением договоренности напасть на Д.». На второй вопрос присяжные ответили: «Да, доказано, за исключением договоренности с Бандуриным напасть на Д. и нападения на Д.». На пятый они ответили: «Да, доказано, за исключением договоренности с Еременко напасть на Д.».
10 июня 2021 г. суд на основании вердикта присяжных признал обоих подсудимых виновными в совершении убийства Д. группой лиц, а также в завладении имуществом потерпевшего. Виталий Еременко был приговорен к 16 годам лишения свободы в исправительной колонии строгого режима с ограничением свободы сроком на один год, а Сергей Бандурин – к 15,5 годам лишения свободы, с ограничением свободы сроком на один год. С обоих подсудимых в пользу потерпевшего Д. были взыскано по 500 тыс. руб. в качестве компенсации морального вреда и солидарно 240 тыс. руб. в качестве возмещения материального ущерба.
В дальнейшем апелляция оставила в силе обвинительный приговор.
Кассационное обжалование
Оба осужденных и защитник Виталия Еременко, адвокат Свердловской областной коллегии адвокатов Наталия Ткачук, подали кассационные жалобы в Верховный Суд. В своей жалобе адвокат, в частности, указала, что вопросный лист не соответствовал требованиям ст. 339 УПК РФ, поскольку его вопросы вступили между собой в смысловое противоречие.
Судом были сформулированы вопросы отдельно по каждому деянию во 2 и 5 вопросах. В первом вопросе суд не разграничивал разбойное нападение от убийства, поскольку подсудимые обвинялись именно в том, что смерть потерпевшего наступила в результате разбойного нападения.
Наталия Ткачук добавила, что из ответа присяжных на вопрос № 2 следует, что Виталий Еременко не вступал в сговор и, следовательно, не совершал нападение на Д. Соответственно, он не причинял тяжкий вред здоровью Д. своими действиями, от которых тот скончался на месте. Тем самым поставленные перед присяжными заседателями вопросы № 2 и 5 находятся в смысловом противоречии с вопросом № 1, так как в них не включены удары фрагментами кирпича и бетонной конструкции. Сформулировав вопрос о доказанности события с изложением обстоятельств его совершения в первом вопросе, председательствующий в нарушение закона изменил обстоятельства совершения преступления во втором и пятом вопросах, неправомерно разграничил обстоятельства вмененного деяния и незаконно использовал слово «нападение», что привело к необходимости присяжным заседателям дать оценку не фактическим, а юридическим обстоятельствам произошедшего события, что не входило в их компетенцию.
Кроме того, отмечалось в кассационной жалобе, в вопросном листе отсутствовали вопросительные знаки, что могло восприниматься присяжными заседателями как утверждение предложенной к обсуждению версии обвинения. Вынесенный судебный приговор не соответствует вердикту, поскольку присяжные у Еременко исключили договоренность и нападение, а у Бандурина исключили договоренность, однако в приговоре суд указал, что присяжные заседатели исключили нападение у обоих подсудимых.
Отмечалось, что из вердикта присяжных заседателей следовало, что смерть Д. наступила в результате разбойного нападения Бандурина, который не вступал в сговор с Еременко, а судьей неправомерно был сделан вывод о том, что убийство Д. совершено группой лиц с Еременко. В обвинительном заключении не указывалось точное время вмененного Еременко деяния, не установлено время прибытия его на место совершения преступления, а лишь указано время нахождения на месте преступления Бандурина и потерпевшего Д., поэтому нельзя сделать однозначный вывод о том, что Еременко был очевидцем убийства, что он двигался на автомобиле убитого человека и что он совершал кражу чужого имущества. По мнению защитника, Еременко знал о дружеских отношениях между Бандуриным и Д., и он вполне мог допустить, что Бандурин управлял автомобилем с согласия своего товарища, и эти обстоятельства Бандурин не отрицал в своих показаниях, поэтому суд дал неверную оценку вердикту присяжных заседателей.
В кассационной жалобе адвоката также указывалось на то, что в судебном заседании до присяжных доводилась информация, не относящаяся к фактическим обстоятельствам уголовного дела и не подлежащая исследованию с их участием, а председательствующий не принимал действенные меры для ограждения коллегии присяжных от незаконного воздействия. Кроме того, защитником были перечислены и иные процессуальные нарушения.
ВС выявил основания для отмены приговора
Рассмотрев дело, Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда отметила, что в обвинительном приговоре председательствующий судья указал, что вердиктом была «признана недоказанной договоренность на нападение на Д. и само нападение на потерпевшего». По смыслу вынесенного вердикта присяжными заседателями был исключен предварительный сговор на совершение разбойного нападения, а также совершение самого разбойного нападения в процессе лишения жизни потерпевшего.
В приговоре также указывалось, что, согласно вердикту, Еременко и Бандурин нанесли Д. множественные удары фрагментом кирпича и бетонной конструкции, причинив своими действиями тяжкий вред здоровью потерпевшего, в результате которого тот скончался на месте преступления. После этого подсудимые похитили принадлежащее ему имущество. Эти действия осужденных председательствующий квалифицировал по п. «ж» ч. 2 ст.
105 «Убийство» и п. «в» ч. 3 ст. 158 «Кража» УК РФ.
Между тем Судебная коллегия сочла, что тексты вопросов № 2 и № 5 противоречат тексту вопроса № 1, поскольку в первом вопросе нападение включает в себя удары фрагментами кирпича и бетонной конструкции, а в вопросах № 2 и № 5 нападение не включает эти удары, и в них отсутствует суждение о том, в чем конкретно заключалось нападение на Д. В частности, из вопроса № 1 следовало, что «было совершено нападение, в ходе которого были нанесены удары, в результате которых потерпевший скончался», то есть потерпевший скончался в процессе совершенного на него нападения, в ходе которого ему были нанесены удары фрагментами кирпича и бетонной конструкции. «Однако в вопросах № 2, 5 председательствующим были изменены обстоятельства, изложенные в вопросе № 1, и в перечисленных выше вопросах был использован предлог «и» между фразами «напал на Д.» и «нанес удары, в результате которых Д. скончался». Таким образом, в вопросах № 2, 5 инкриминируемое Еременко и Бандурину единое деяние (при идеальной совокупности преступлений) председательствующим было разделено на два отдельных состава, что не соответствует положениям ст. 334 и 339 УПК РФ», – заметил ВС.
Верховный Суд подчеркнул, что вопросы ставятся по деяниям, а не по составам преступления, и присяжные заседатели устанавливают только фактическую сторону произошедшего события и не дают ему собственно юридическую оценку. Разграничив во втором и пятом вопросах обстоятельства вмененного подсудимым деяния, председательствующий вместе с тем не описал содержательную часть использованного им в вопросном листе термина «нападение», а в приговоре по этому поводу указал, что оно (нападение) не выражалось в нанесении множественных ударов потерпевшему фрагментом кирпича и бетонной конструкции в область головы и туловища, в результате которых Д. скончался на месте происшествия. Аналогичные выводы содержатся и в апелляционном определении. «Однако данные выводы судов первой и апелляционной инстанций носят произвольный характер и противоречат вердикту коллегии присяжных заседателей, согласно которому нападение Бандурина на Д. было признано доказанным (ответы на вопросы № 1 и 5), а органами следствия, как уже было указано выше, Еременко и Бандурин обвинялись в убийстве, сопряженном с разбоем (идеальная совокупность преступлений).
При таких данных Судебная коллегия считает необходимым согласиться с доводами адвоката Наталии Ткачук о том, что в ответах на вопросы № 1, 2 и 5 содержатся противоречия, касающиеся, в частности, участия осужденного Еременко в умышленном причинении смерти Д.», – отмечено в кассационном определении.
Тем самым Суд счел, что приговор, постановленный на основании вердикта, содержащего противоречия в ответах на вопросы о доказанности участия Еременко в инкриминированном ему деянии, является незаконным. Таким образом, ВС отменил обвинительный приговор в отношении обоих подсудимых и вернул дело на новое рассмотрение в первую инстанцию. В отношении обоих обвиняемых избрана мера пресечения в виде заключения под стражу.
Защитники осужденных прокомментировали выводы Суда
В комментарии «АГ» адвокат Наталия Ткачук отметила, что Виталий Еременко обвиняется в убийстве группой лиц по предварительному сговору, сопряженном с разбоем, – это идеальная совокупность преступлений. «Примечательно дело тем, что в нем отсутствует труп, и не просто отсутствует – не обнаружены вообще какие-либо останки; причина смерти не установлена. Потерпевший, возможно, жив, тем не менее обвинительное заключение было подписано, дело направлено в суд. В связи с этим Виталий Еременко принял решение о рассмотрении уголовного дела судом с участием присяжных заседателей. Рассмотрение уголовного дела судом с участием присяжных – это большой труд, оно требует тщательной подготовки со стороны всех участников судебного разбирательства.
Большая ответственность ложится и на председательствующего», – заметила она.
Адвокат обратила внимание, что, согласно вердикту присяжных, Виталий Еременко не договаривался напасть и не нападал на Д. «В этом уголовном деле контекст вопросов № 2 и 5 вступил в смысловое противоречие с контекстом вопроса № 1, так как в последнем нападение включало в себя удары фрагментами кирпича и бетонной конструкции, а вопросы № 2 и 5 не включают эти удары. То есть председательствующий изменил обстоятельства, изложенные в вопросе № 1, заменив словосочетание «в ходе которого» на предлог «и». В большинстве случаев в состав суда присяжных входят люди, не обладающие специальными юридическими познаниями, поэтому формулировки вопросов должны быть понятны присяжным заседателям, позволять им учесть позиции как стороны обвинения, так и стороны защиты. Обжалуя приговор, мы обращали особое внимание на то, что присяжные являются судьями факта.
Верховный Суд не согласился с выводами суда первой и апелляционной инстанций, указав, что они носят произвольный характер», – отметила Наталия Ткачук.
По ее мнению, выводы ВС имеют большое значение для правоприменительной практики, так как он указал, что «единое деяние (при идеальной совокупности преступлений)» нельзя разделять на два отдельных состава, напомнив, что в соответствии с положениями ст. 334 и 339 УПК РФ «вопросы ставятся по деяниям, а не по составам преступления, и присяжные заседатели устанавливают только фактическую сторону произошедшего события и не дают ему собственно юридическую оценку». «Кроме того, из кассационного определения ВС следует, что вопросы в вопросном листе не должны вступать в противоречие друг с другом (в части описания событий). На мой взгляд, на это необходимо обращать особое внимание при составлении и обсуждении вопросов.
Мы очень рады такому решению, так как Верховный Суд РФ восстановил нарушенное право на справедливое судебное разбирательство», – подчеркнула защитник.
В свою очередь, адвокат Ксения Мартынова, защищающая Сергея Бандурина по назначению, отметила, что основанием для отмены обвинительного приговора послужили существенные нарушения, выразившиеся в неправильной постановке вопросов, подлежащих разрешению коллегией присяжных заседателей. «Конечно, доводы кассационной жалобы моего подзащитного и других участников дела были обширными и не только указывали на неправильное изложение вопросов присяжным, но и сводились к тому, что в действиях Бандурина не имелось состава преступления, предусмотренного ч. 2 ст. 105 УК РФ, поскольку отсутствовал труп погибшего и не было даже малейших признаков, указывающих на то, что он находился в том месте, которое было указано стороной обвинения как место совершения преступления. Соответственно, акт судебно-медицинского освидетельствования трупа отсутствовал, судебно-медицинской экспертизы по определению причин смерти не проводилось, доказательств смерти погибшего и причинной связи между действиями Бандурина и наступившей смертью погибшего (по версии стороны обвинения) не имелось», – заметила она.
По словам адвоката, несмотря на то что основанием для отмены явилась только неправильная постановка вопросов перед присяжными, ВС РФ указал, что при новом рассмотрении необходимо правильно применить положения уголовного и уголовно-процессуального законов и принять по делу обоснованное и справедливое решение: «Это дает право на надежду на то, что все доводы и обстоятельства, свидетельствующие о невиновности Бандурина в совершении убийства, будут услышаны судом при новом рассмотрении дела».
Эксперты «АГ» оценили выводы ВС
Адвокат АП г. Москвы, доцент кафедры уголовно-процессуального права МГЮА, к.ю.н. Сергей Насонов полагает, что требование ясности и непротиворечивости вердикта присяжных заседателей достигается только тогда, когда в поставленных перед ними вопросах употребляются термины, имеющие тождественное содержание в каждом из них. «В рассматриваемом случае это требование было нарушено, поскольку в вопросе № 1 термин «нападение» включал в себя нанесение потерпевшему ударов, от которых он скончался. Однако в вопросах № 2 и 5, которые касались причастности каждого из подсудимых к вменяемым им деяниям, термин «нападение» не охватывал собой нанесение этих ударов потерпевшему, поскольку в конструкции вопроса эти факты были разделены союзом «и»: «напал и нанес удары, от которых потерпевший скончался». Присяжные заседатели, утвердительно ответившие на первый вопрос (чем они признали доказанным, что нападение включало удары, повлекшие смерть) и отрицательно (применительно к одному из подсудимых) на вопрос о доказанности нападения (которое было в этом вопросе отделено от факта нанесения ударов), вынесли неясный вердикт.
Но причина этого – не их ошибка, а разное содержание термина «нападение» в вопросах вопросного листа», – отметил он.
По словам эксперта, председательствующий не только не выявил этого нарушения, но и усугубил его своим приговором, посчитав, что термин «нападение» относится лишь к разбою, а вердикт присяжных позволяет признать подсудимых виновными в убийстве. «Следует полностью согласиться с позицией Верховного Суда, состоящей в том, что, в случае когда подсудимому вменяется совершение преступлений в идеальной совокупности, по этим деяниям ставится по одному вопросу о доказанности события этих преступлений, причастности подсудимого к их совершению и его виновности в их совершении. Ставить же единый вопрос о событии, а потом разделять эти деяния в вопросе о причастности – недопустимо. К сожалению, ВС РФ оставил без оценки другие нарушения уголовно-процессуального закона (направление присяжных, вынесших вердикт, и запасных в одну совещательную комнату, до того как вердикт был провозглашен; оглашение показаний, данных подсудимым на стадии расследования в статусе свидетеля, и т.д.), однако указал суду первой инстанции на необходимость строгого соблюдения норм УПК РФ при новом рассмотрении этого уголовного дела», – резюмировал Сергей Насонов.
Старший партнер АБ «Нянькин и партнеры» Алексей Нянькин полагает, что выводы ВС в очередной раз обнажили проблему квалификации судей по организации и ведению судебного разбирательства с участием коллегии присяжных заседателей. «Постановка вопросов перед постановлением вердикта присяжных остается неразрешимой проблемой для некоторых судей, что и отражается в судебной практике Верховного Суда, отменяющего приговоры на основании неясных или противоречивых вердиктов. На первый взгляд, это несложное дело по обвинению в убийстве, сопряженном с разбоем, поставило в тупик председательствующего, изначально допустившего ошибку в подмене вопросов факта вопросами явно правового характера», – отметил он.
По словам эксперта, эта ошибка основана исключительно на сохраняющемся обвинительном уклоне судей, которые при формулировании вопросов любыми способами стараются подвести присяжных только к положительному ответу. «Это очевидно следует и из вердикта присяжных в этом деле, когда формально положительные ответы коллегии при противоречии поставленных вопросов были явно не соответствующими сущности предложенных к оценке фактов. При этом вердикт изначально не мог быть законным для обеих сторон, а следовательно, и приговор был обречен на отмену», – заключил Алексей Нянькин.