Вчера Конституционный суд РФ обнародовал важное постановление про адвокатскую тайну. Оно касается не столько профессиональных моментов из жизни адвокатов, сколько их клиентов — рядовых граждан. И не обязательно преступников.
Сегодня по закону воспользоваться услугами защитника могут подозреваемые и обвиняемые, их жертвы и свидетели. Проще говоря, фактически все, кто сталкивается с решением уголовных, гражданских и административных проблем в правоохранительных органах и судах. Поэтому позиция КС будет полезна всем гражданам вне зависимости от должности и звания.
По вчерашнему делу публичных слушаний не было, а решение Конституционного суда основано на уже вынесенных ранее правовых позициях суда.
Итак, в 2014 году райсуд Новосибирска дал согласие на обыск в городской коллегии адвокатов. Следствие искало документы, которые могут быть важны при расследовании хищения средств из областного бюджета. В итоге следователи изъяли досье десятков фирм и отдельных граждан, обсуживавшихся в коллегии адвокатов.
Прихватили оперативники и переписку клиентов с доверителями.
А адвокатов, оказавшихся в офисе, досмотрели. Возмущенные защитники оспорили действия следствия. Но местные суды с ними не согласились и назвали их правомерными.
Местные суды сослались на то, что запрета на изъятие адвокатских производств в Уголовно-процессуальном кодексе нет. Но папки, которые забрали у адвокатов, могут быть важны для расследования уголовного дела. Тогда адвокаты Александр Балян, Максим Рожков, Сергей Николаев, Владимир Парначев и Виктор Прохоров и свидетель по делу о хищении Марина Дзюба подали жалобу в КС.
По их мнению, оспариваемые нормы УПК позволяют следователю изъятие документов, составляющих адвокатскую тайну. А хранение этой тайны считается обязанностью адвоката и одновременно одним из основополагающих принципов, на которых строится вообще вся адвокатская деятельность.
КС в свою очередь заявил — да, тайна — гарантия интересов доверителя, подлежащих защите в силу Конституции. Но право клиента на доверительный характер отношений со своим защитником не является абсолютным. В исключительных случаях — при наличии обоснованных подозрений в злоупотреблении правом со стороны адвоката и в злонамеренном его использовании со стороны доверителя — в отношения между адвокатом и клиентом возможно вмешательство органов власти.
Это допустимо лишь при необходимости защиты основ конституционного строя, здоровья, других лиц, безопасности страны. Значит, не все сведения, которым адвокат и его доверитель желали бы придать конфиденциальный характер, являются адвокатской тайной. Гарантии конфиденциальности распространяются только на те отношения между клиентом и защитником, которые не выходят за рамки оказания собственно профессиональной юридической помощи и не носят уголовно противоправный характер.
Наличие конкретных признаков преступления позволяет суду оценить достаточность оснований для санкционирования проведения обыска и изъятия предметов и документов. Проведение следственных действий, включая обыски, в отношении адвоката допускается только по судебному решению.
Но КС сделал важное уточнение — суд должен указать определенный объект обыска, т. е. конкретизировать отыскиваемые объекты, с тем чтобы другие материалы адвокатского производства не стали доступны широкому кругу лиц. В противном случае значение адвокатской тайны, право на неприкосновенность частной жизни, личную и семейную тайну, презумпция невиновности и права каждого не свидетельствовать против самого себя фактически обесценивались бы.
КС отметил, что еще до начала проведения обыска следователь должен предложить добровольно выдать подлежащие изъятию предметы, значимые для уголовного дела. Если он их получает, и нет оснований опасаться их сокрытия, то обыск может не проводиться. Соответственно, добросовестный адвокат вправе добровольно выдать конкретизированные в решении суда объекты, не составляющие адвокатскую тайну.
Таким образом, с учетом правовых позиций КС, выраженных в настоящем постановлении, оспариваемые нормы соответствуют Конституции РФ. При этом КС предложил федеральному законодателю установить дополнительные гарантии, исключающие возможность получения следствием сведений, составляющих адвокатскую тайну. В частности — предусмотреть правовой механизм, позволяющий при проведении обыска в отношении адвоката обеспечить дифференцированный подход к исследованию как материалов, которые содержат адвокатскую тайну и не должны быть доступны стороне обвинения, так и материалов, конфиденциальность которых не подлежит обеспечению законом.
Так что дела заявителей будут пересмотрены.
Компетентно
Юрий Пилипенко, президент Федеральной палаты адвокатов РФ, доктор юридических наук:
— Адвокатские иммунитеты и главный из них — право на тайну — крайне важны для слаженного функционирования всей судебной системы. Системы состязательной, а не инквизиционной. И отказ Конституционного суда признать за обвинением безусловное право на «взлом» адвокатской тайны делает честь конституционному правосудию.
Конституционный суд подтвердил роль защиты в уголовном процессе.
С этой точки зрения данное постановление, несомненно, имеет положительное значение: Конституционный суд истолковал нормы конституционного законодательства исходя из основополагающих принципов института адвокатской тайны, заложенных в российском законодательстве и международных правовых актах. Положительное значение имеет это постановление и для защиты прав заявителей, поскольку Конституционный суд постановил пересмотреть их дела.
Многие адвокаты обращают внимание на неоднозначность формулировок, содержащихся в рассматриваемых положениях закона. В существующей ситуации, когда судебный контроль практически всегда оказывается, скорее, формальным (нам почти не известны случаи, когда суд отказывал бы следствию в его желании провести обыски в адвокатских образованиях), эта неопределенность может служить причиной нарушений профессиональных прав адвокатов, а следовательно, конституционных прав их доверителей.
Адвокатская тайна оказалась под угрозой
Как адвокатура должна противостоять этим напастям, корреспонденту «Российской газеты» рассказал вице-президент Федеральной палаты адвокатов Юрий Пилипенко.
Российская газета: Юрий Сергеевич, неужели нарушения узаконенных норм приняли такие размеры, что стал ощутим вред правам и интересам граждан? Ведь обеспечение адвокатской тайны гарантировано законом об адвокатуре, а поведение самих защитников регулирует Кодекс профессиональной этики адвоката.
Юрий Пилипенко: Адвокатская тайна — это не просто институт, охраняемый законом, это еще и своеобразный индикатор, показывающий уровень профессиональной защищенности адвоката и, соответственно, граждан, интересы которых он представляет. Закон стоит на страже адвокатской тайны. Но статистика указывает на то, что попытки ее нарушить, в том числе и со стороны правоохранительных органов, участились.
Представители следственных органов пытаются допрашивать адвокатов в качестве свидетелей по уголовным делам, составляют процессуальные документы, фиксирующие результаты следственных действий якобы с участием адвоката, которых в действительности не было. Делается это, чтобы не допустить адвоката к защите, либо противозаконными способами добыть доказательства вины подозреваемого.
РГ: Какие сведения относятся к адвокатской тайне?
Пилипенко: Тайна возникает с момента обращения доверителя к адвокату: сам факт обращения и личность обратившегося уже ею являются. Закон запрещает разглашать любые доказательства и документы, собранные адвокатом по делу, сведения, полученные от доверителя, информацию о нем, ставшую известной адвокату в процессе оказания помощи. Статус тайны распространяется на правовые советы, которые адвокат дает или готовит своему доверителю, адвокатское производство по делу, условия, на которых оказывается юридическая помощь, включая денежные расчеты.
Попросту говоря — любые сведения, связанные с оказанием адвокатом юридической помощи доверителю.
РГ: Давайте представим: совершено тяжкое преступление, например, убийство. Следователь, который ищет убийц, знает: адвокату кое-что известно о преступлении. Разве он не может попросить его поделиться информацией?
Пилипенко: Закон запрещает вызывать адвоката в качестве свидетеля и допрашивать о том, что ему рассказал доверитель или что защитник узнал сам. Во всех других случаях закон рассматривает адвоката как частное лицо и в случае, если ему известны обстоятельства, важные для расследования уголовного дела, он может быть вызван для дачи показаний и допрошен.
РГ: А если на адвоката действительно было оказано жесткое давление и он не устоял, рассказал следователю о секретах своего доверителя? Его показания могут быть использованы против его подзащитного?
Пилипенко: Ни в коем случае! Такие факты суд отнесет к недопустимым доказательствам и не будет рассматривать. Человек, обратившийся к адвокату за юридической помощью, получает так называемый иммунитет доверителя — особое правовое состояние неприкосновенности своих прав и интересов. Адвокату запрещается действовать вопреки интересам доверителя, оказывать ему юридическую помощь из соображений собственной выгоды. Более того, защитник обязан избегать таких оценок или действий, которые могут подорвать доверие к человеку, которого он защищает.
Такое поведение квалифицируется как злоупотребление доверием. Кодекс профессиональной этики считает подобные действия несовместимыми со званием адвоката.
РГ: Как отреагировала Федеральная палата на обращения адвокатов по поводу нарушения их прав и интересов доверителей?
Пилипенко: Совет ФПА утвердил новые Рекомендации по обеспечению адвокатской тайны и гарантий независимости адвоката при осуществлении профессиональной деятельности. Они выработаны с учетом практики и решений высших судов страны — Верховного и Конституционного. В документе расписано, как вести себя и что делать при возбуждении уголовного дела в отношении адвоката, вызове и допросе в качестве свидетеля, при обыске по месту его работы и в жилище, в случае личного досмотра адвоката при посещении места лишения свободы, где находится его доверитель.
Бывает и так, что от адвоката скрывают, где содержится его доверитель, к этому тоже нужно быть готовым. Как и к осмотру органами дознания и следствия помещений адвокатских образований.
РГ: Какие возможности реально есть у адвокатов, чтобы отстоять свои права и интересы подзащитных в случае их нарушения? Проще говоря, кому они могут пожаловаться?
Пилипенко: Любые незаконные действия и решения необходимо обжаловать в прокуратуру или в суд и добиваться устранения нарушений. УПК дает адвокату такое право.
Незаконные действия или решения органов государственной власти, местного самоуправления, должностных лиц следует обжаловать через суд в порядке, установленном гл. 23 и 25 ГПК РФ. Если же незаконные действия носят характер преступления, адвокату нужно обратиться в правоохранительные органы с заявлением о возбуждении уголовного дела.
Есть ли границы у адвокатской тайны?
Казалось бы, Кодекс профессиональной этики адвоката дает вполне ясные и последовательные ответы на вопросы, поставленные редакцией «Новой адвокатской газеты» ( (см.«АГ» № 16 (057) , 17 (058) , 19 (060) , 20 (061) , 22 (063) , 23 (064)), и незачем дискутировать. Но жизнь, естественно, богаче, чем даже самая замечательная норма Кодекса, да и толкование этих норм зачастую приводит адвокатов к неожиданным результатам.
Об адвокатской тайне уже много написано, а после двух книг «Адвокатская тайна: теория и практика» и «Адвокатская тайна: комментарии к дисциплинарной практике» вице-президента ФПА Ю.С.Пилипенко, казалось бы, дискуссия и вовсе должна была бы быть закончена, но, наверное, все-таки полностью исчерпать эту тему невозможно.
Определенные положения, касающиеся адвокатской тайны, ни у кого не вызывают сомнения, – это своего рода адвокатские аксиомы, которые абсолютно обоснованно помещены в Кодексе профессиональной этики адвоката. В частности, вопросам адвокатской тайны посвящена ст. 6 Кодекса.
Первая аксиома: «Доверия к адвокату не может быть без уверенности в сохранении профессиональной тайны….. Соблюдение профессиональной тайны является безусловным приоритетом деятельности адвоката», вторая: «Адвокат не может быть освобожден от обязанности хранить профессиональную тайну никем, кроме доверителя».
В нашем сообществе существует довольно распространенная и, на мой взгляд, крайняя точка зрения, сторонники которой считают, что адвокатская тайна – это некое абсолютное понятие, всеобщая интеллектуальная и гуманитарная вершина. Это верно только отчасти.
Не знаю, как другие, а я представляю себе адвокатскую тайну в виде некой страны, граничащей с другими странами. Она должна быть президентской республикой, президентом которой является клиент, так как это действительно его тайна. Зато премьер-министром, председателем правительства в этой стране является адвокат.
Страну «адвокатская тайна» окружают другие, дружественные и не очень страны. С некоторыми она сотрудничает, а с некоторыми находится в определенном противостоянии; у некоторых из них очень похожее устройство, а другие устроены совсем иначе и совсем иначе управляются.
Эти страны нам тоже очень хорошо знакомы: «врачебная тайна», «тайна усыновления», «тайна переписки», «тайна личной жизни», с которыми соседствуют «тайна исповеди» и «нотариальная тайна», чуть поодаль расположились страны с очень суровым климатом – «военная тайна» и «государственная тайна», где-то затаились хитроватые и корыстные «банковская тайна» и «коммерческая тайна», а вдали расположилась даже страна под названием «партийная тайна».
Наверное, я перечислил не все страны, которые могли бы быть нанесены на карту разнообразных тайн человечества, но и названных достаточно для обоснования вывода о том, что адвокатская тайна не есть нечто уникальное, единственное в своем роде.
Именно поэтому при всем уважении к адвокатской тайне ее нельзя абсолютизировать.
Из перечисления видов тайны, которые выработало человечество, мы можем сделать вывод о том, что адвокатская тайна – это часть цивилизации, но только один из ее институтов. Нельзя рассматривать адвокатскую тайну в отрыве как от других тайн, так и от других адвокатских институтов, таких как, например, адвокатский иммунитет, принцип независимости адвоката, принцип законности в деятельности адвоката, корпоративность.
В силу этого я не являюсь приверженцем уже приводившейся крайней точки зрения, сторонники которой утверждают безграничность, абсолютность понятия адвокатской тайны, – более того, я считаю такую позицию крайне вредной для адвокатуры.
Крайне вредная позиция
Если исходить из того, что понятие «адвокатская тайна» является абсолютным, мы не можем четко установить границы нашей страны. Не имея границ, мы лишены возможности их надлежащим образом охранять и защищать, что ведет к возникновению неопределенности, частым попыткам внешних вторжений, а соответственно, к возможному нарушению нашей территориальной целостности.
Сторонники концепции безграничности адвокатской тайны иногда доводят ситуацию до абсурда.
Например, ссылаясь на определение сведений, относящихся к адвокатской тайне, закрепленное в п. 5 ст. 6 КПЭА, они отказываются предоставлять налоговым органам копии заключенных ими договоров на юридическое обслуживание, сообщать наименования или фамилии своих доверителей, указывать размер полученного за оказание юридической помощи вознаграждения.
Формально для такого поведения, казалось бы, есть основания, так как действительно п. 5 ст. 6 КПЭА относит к понятию адвокатской тайны «факт обращения к адвокату, включая имена и названия доверителей» и «условия соглашения об оказании юридической помощи, включая денежные расчеты между адвокатом и доверителем».
Но я все-таки назвал бы эти формулировки КПЭА не вполне удачными и, возможно, даже подлежащими корректировке. В какой-то части они входят в противоречие с нашей остальной правовой системой, а по некоторым оценкам, и со здравым смыслом.
Ведь адвокатская тайна – важнейший институт гражданского общества – не должна превращаться в инструмент, при помощи которого некоторые наши не вполне добросовестные коллеги могли бы уклоняться от уплаты налогов и препятствовать налоговым органам в осуществлении их законной деятельности.
Почему все остальные налогоплательщики должны сообщать налоговым органам фамилии клиентов и полученные ими суммы, а вот адвокаты, сами приняв свой Кодекс профессиональной этики, решили себя освободить от такой обязанности, фактически отменив в этой части Налоговый кодекс РФ? Тогда надо предоставить такое же право не допускать налоговиков к своей документации врачам с их врачебной тайной, работникам почты с их тайной переписки и т.д.
Я знаю нескольких петербургских адвокатов, которые с разной степенью успешности ведут по этому поводу многолетнюю и, надо признать, не всегда безупречную борьбу с налоговыми органами. Но как должен налоговый инспектор установить правильность исчисления налогов, если он не имеет возможности узнать, сколько и от кого адвокат получил за оказанные им услуги?
В других странах – хотя они не меньше нас привержены защите адвокатской тайны – не существует положения о том, что налоговым органам не надлежит знать, сколько и от кого получил денег адвокат.
Да и сложно понять: почему надо относить к адвокатской тайне и защищать в этом качестве факт обращения к адвокату, если через несколько дней адвокат появляется в суде в качестве защитника или доверителя своего клиента, предъявляя ордер?
Очень опасно такое расширительное закрепление важнейшего для нас понятия адвокатской тайны в Кодексе профессиональной этики адвоката – обязательном (без каких бы то ни было исключений) для лиц, имеющих статус адвоката, но все же локальном нормативном акте.
Как создать всеобщие нормы?
Хотя Всероссийский съезд адвокатов действительно уполномочен законом принимать такой акт, но ответить однозначно на вопрос о соотношении юридической силы Кодекса и федерального закона совсем непросто – тут могут быть различные точки зрения.
И вряд ли можно утверждать, что норма, принятая Всероссийским съездом адвокатов, по своей юридической силе выше, чем, например, нормы Налогового кодекса.
Соответственно, адвокатура как институт крайне заинтересована в ясном, четком определении понятия «адвокатская тайна», чтобы при оспаривании каких-то не вполне бесспорных положений государство, столкнувшись с некоторыми нашими «умниками», не взялось урегулировать по своему усмотрению положения, составляющие сущность института адвокатской тайны. Ведь при этом могут быть затронуты основы данного института.
И дать такое определение надо сначала в рамках адвокатского сообщества, а уже затем продублировать выработанные сообществом положения на законодательном уровне. Когда государство фиксирует на законодательном уровне выработанные профессиональной корпорацией этические нормы, такое «вторжение» в адвокатское самоуправление я не только допускаю, но и приветствую.
Необходимость законодательного закрепления понятия «адвокатская тайна» продиктована тем, что это приведет к преобразованию норм, обязательных только для членов адвокатского сообщества, во всеобщие нормы государственно-правовой силы, обязательные для всех: для судов, для следствия, для прокуратуры, для органов исполнительной власти. Только четкое законодательное урегулирование, дублирование в нормах закона основных положений Кодекса профессиональной этики адвоката позволит нам получить эффективную защиту наших прав.
А те, кто абсолютизируют понятие адвокатской тайны и одновременно тем самым размывают его, безусловно, делают невозможным решение этой, на мой взгляд, очень важной для адвокатского сообщества и для каждого адвоката задачи.
Какие нужно установить границы
Отвечая на вопрос о возможных для адвоката случаях отступления от обязанности хранить адвокатскую тайну, я хотел бы обратиться к нашей Конституции, которая в ст. 2 провозглашает: «Человек, его права и свободы являются высшей ценностью».
Если исходить из того, что и для адвоката нормы Конституции имеет высшую юридическую силу (а иное предположить невозможно), то нам значительно легче будет ответить на вопрос, что должен делать адвокат, если он достоверно знает о совершении его клиентом тяжкого преступления в прошлом или о подготовке такого преступления в будущем.
Без сомнения, в отношении сообщенной клиентом информации о том, что уже случилось (даже о самом тяжком преступлении, если оно уже совершено) адвокат обязан соблюдать тайну, так как человеком, чьи права и свободы в этом случае подлежат защите, является, конечно, клиент. Защите подлежит его право на получение квалифицированной юридической помощи, также гарантированное Конституцией.
А вот о готовящемся тяжком преступлении, угрожающем человеческой жизни, адвокат не только может, но и обязан сообщить в правоохранительные органы: в этом случае приоритетным предметом охраны должны быть признаны те люди, на права и свободы которых планируется преступное посягательство.
И вот именно здесь я установил бы границу страны «адвокатская тайна», именно здесь я вспомнил бы о том, что адвокат не слуга своего клиента, и тем более не его сообщник. Я вспомнил бы и о правиле, установленном ст. 10 Кодекса профессиональной этики адвоката: «Закон и нравственность в профессии адвоката выше воли доверителя.
Никакие пожелания, просьбы или указания доверителя, направленные к несоблюдению закона или нарушению правил, предусмотренных настоящим Кодексом, не могут быть исполнены адвокатом».
И это вовсе не противоречит обязанности адвоката хранить тайну в отношении полученной от клиента информации. Вернее, противоречие имеется, но оно должно быть разрешено именно таким образом, и, возможно, это также могло бы быть отражено в дополнениях в Кодекс профессиональной этики адвоката.
Как мы знаем, «смежным» с адвокатской тайной механизмом, обеспечивающим ее соблюдение, является адвокатский иммунитет – невозможность допрашивать адвоката по обстоятельствам, ставшим ему известными при осуществлении адвокатской деятельности.
Адвокатский иммунитет должен охранять от ответственности за недонесение о произошедшем преступлении, о совершении которого рассказал клиент, потому что получение такого рода информации представляет собой часть работы адвоката. Но он не должен охранять адвоката от ответственности за недонесение в случае, если клиент сообщил ему информацию о подготовке тяжкого преступления.
Этот вопрос должен быть решен и в Кодексе профессиональной этики адвоката, и на законодательном уровне таким образом, чтобы и для клиента, и для адвоката были четко определены границы адвокатской тайны. В этом случае клиент должен знать, что он может доверить адвокату, а что может быть истолковано как попытка вовлечения адвоката в преступную деятельность.
Как мы знаем, иногда адвокату необходимо быть очень осторожным во взаимоотношениях с клиентами, чтобы не переходить ту грань, за которой предоставление юридической помощи оказывается связанным с вовлечением его в не всегда правомерную деятельность клиентов.
И здесь я хотел бы поставить вопрос даже несколько шире, чем редакция, потому что при определенных условиях адвокат может быть вовлечен в совершение не только уголовного, но и гражданско-правового деликта, а это отдельный вопрос сохранения адвокатской тайны.
Другое дело, что необходимо определить, какая степень тяжести подготавливаемого преступления освобождает адвоката от обязанности хранить тайну. Например, если адвокату стало известно о подготовке малозначительного преступления, то следует подумать о том, каковы должны быть его действия, чьи права и свободы должны быть защищены в приоритетном порядке в случае возникновения коллизии.
Я хотел бы обозначить и еще одну границу понятия «адвокатская тайна». Это обыкновенный здравый смысл. Известная позиция, состоящая в том, что свобода одного человека кончается там, где начинается свобода другого, очень уместна и применительно к понятию адвокатской тайны.
Адвокатское сообщество должно дополнительно разработать также те вопросы, которые находятся на стыке адвокатской тайны и тайны следствия, адвокатской тайны и врачебной тайны и т.п.
Адвокатская тайна – это тайна клиента
На третий вопрос: «Если разглашение информации допустимо, то кто должен принимать решение о ее разглашении – адвокат, президент палаты, руководитель адвокатского образования или еще кто-либо?» – ответить легче всего, потому что Кодекс профессиональной этики адвоката, по-моему, очень правильно и ясно этот вопрос урегулировал.
Адвокатская тайна – это тайна клиента. Раскрыть ее адвокат, как указано в п. 4 ст. 6 Кодекса профессиональной этики адвоката, вправе «для обоснования своей позиции при рассмотрении гражданского спора между ним и доверителем или для своей защиты по возбужденному против него дисциплинарному производству или уголовному делу», а также в случае, который я описал выше.
На всех остальных – стажерах, помощниках адвоката, сотрудниках адвокатского образования, членах Совета и даже президенте адвокатской палаты субъекта Федерации лежит только обязанность неразглашения сведений, составляющих адвокатскую тайну. Это точно не их тайна. Можно утверждать, что обязанность этих лиц хранить тайну является производной от обязанности конкретного адвоката хранить тайну.
Конечно, за исключением случая получения ими сведений о предполагаемом совершении тяжкого преступления.
***
Полагаю, что некоторые высказанные мною мысли могут показаться спорными, например мысль о необходимости уточнить отдельные формулировки Кодекса профессиональной этики адвоката, о необходимости дублировать в законе основные этические нормы, вырабатываемые адвокатским сообществом, о юридической силе Кодекса, о неабсолютности понятия адвокатской тайны, о том, где проходит граница адвокатской тайны, о необходимости дополнительной разработки вопросов, находящихся на стыке адвокатской тайны и тайны следствия, адвокатской тайны и врачебной тайны, об обязанности сохранения адвокатской тайны при совершении или подготовке совершения гражданско-правового деликта. Но наверное, смысл дискуссии и состоит в возможности изложения и обсуждения различных, иногда и спорных точек зрения.